[64]
Виноградов С. Е.
Последняя проба сил: показательная стрельба Черноморского флота
по исключённому судну № 2 (бывш. броненосец
«Екатерина II»)
7 (20) октября 1914 года
В годы Первой мировой войны основным оружием противоборствующих флотов продолжала оставаться ствольная корабельная артиллерия. В соответствии с тогдашним уровнем развития техники и теорией достижения победы в морской войне было принято считать, что завоевание господства на море возможно только в результате генерального сражения между флотами противников. Исход его решали крупные массы линейных кораблей, поражающие друг друга огнём тяжёлых орудий. В силу подобных тактических взглядов совершенствованию корабельной артиллерии, и в первую очередь крупнокалиберной, которой приписывали значение морского стратегического оружия, флотами всех потенциальных противников уделялось в предвоенный период первостепенное внимание. Усилия инженеров, металлургов и химиков, создававших всё новые более мощные типы орудий, снарядов и взрывчатых веществ, доводились до логического завершения на действующих флотах совершенствованием приёмов применения артиллерии [65] в морском бою, которые оттачивались на манёврах и полигонах. В русле подобных доктрин развивался и Российский Императорский флот.
Одной из его крупных и застарелых проблем была изолированность корабельной группировки в Чёрном море, не имевшей свободного выхода в океан через проливы Босфор и Дарданеллы. В силу этого обстоятельства пополнение флота на юге России могло проводиться только кораблями, построенными в этом же регионе, что предопределяло невозможность экстренного усиления Черноморского флота боевыми единицами, переведенными с других театров или приобретёнными на внешнем рынке морских вооружений. Именно это заставляло искать новые методы противодействия наличными боевыми средствами новейшим образцам вооружения, которым в конкретный момент не могли быть противопоставлены адекватные системы оружия.
Будущее исключённое судно № 2 создавалось в 80-е гг. XIX в. в составе серии из четырёх весьма мощных линейных кораблей (по терминологии того времени — броненосных кораблей, в 1892—1907 гг. — эскадренных броненосцев), постройка которых положила начало воссозданию русского флота на Чёрном море после Крымской войны. «Екатерина II» стала головным кораблём серии и, соответственно, первым броненосцем русского Черноморского флота. Корабль был начат постройкой в Николаеве в 1883 г. и летом 1889 г. вступил в строй. Параллельно в Севастополе были построены два однотипных корабля — «Чесма» и «Синоп», а в 1889—1894 гг. четвёртый корабль серии («Георгий Победоносец»). Эти сильные и хорошо бронированные корабли на долгие годы составили основу Черноморского флота, обеспечив его доминирование в регионе, но уже в начале XX в. из-за отчётливого морального устаревания утратили принципиальную боевую ценность {1}.
Тем не менее, было предпринято несколько попыток сохранить их в составе флота, проведя необходимую модернизацию. Начать предполагалось с «Екатерины II», как головного корабля серии. Корабль был поставлен в ремонт в Севастополе, где в 1898—1902 гг. на нём переделали обе паровые машины-компаунд в 3-цилиндровые тройного расширения пара, устаревшие цилиндрические котлы заменили новыми системы Бельвиля, заменили трубы водоотливной системы и многие паровые приводы на электрические. На испытании в присутствии главного инспектора механической части МТК генерал-майора Н. Г. Нозикова броненосец при 82,4 об./мин обеих машин достиг средней мощности в 9978 л. с. и развил скорость 15 уз. Расход угля был признан «весьма экономичным» {2}.
Однако эта затратная метаморфоза не вдохнула новую жизнь в морально устаревший корабль. Приказом по Морскому ведомству № 56 от 18 марта 1907 г. броненосец вместе с однотипной «Чесмой» было предписано вывести из активного состава флота и «сдать к порту», т. е., сняв команду и [66] вооружение, поставить на хранение «до особого распоряжения». Но уже менее чем через полгода их исключили из списков флота «по совершенной непригодности к дальнейшей службе» {3}. Оба корабля получили новые наименования — бывшие «Екатерина II» и «Чесма» стали «исключёнными судами» соответственно № 2 и № 4. Их выставили на торги для продажи на слом, однако обоим удалось ещё послужить флоту, превратившись в корабли-мишени.
В отношении бывшей «Чесмы» был разработан и реализован крупный проект переделки в судно-носитель опытных участков броневой защиты строящихся дредноутов типа «Севастополь». В корпусе соорудили полномасштабный отсек с бортовым и палубным бронированием, а также казематом двух противоминных орудий, идентичным прототипу; на палубе поставили боевую рубку нового типа. В августе 1913 г. исключённое судно № 4, поставленное у отмели, подверглось интенсивному расстрелу разными типами снарядов и, в довершение всего, торпедным ударам с миноносцев, превратившим бывший броненосец в бесформенную руину.
«Судно № 2», замершее у стенки в главной базе флота Севастополь, постепенно освобождалось от брони, которую снимали для передачи на переплавку; параллельно подыскивался покупатель для продажи корпуса на слом. Определилась и цена продажи — около 250 тыс. руб., однако по разным причинам сделка откладывалась.
На окончательную судьбу бывшей «Екатерины II» самое прямое влияние оказали внешнеполитические планы Турции — соседа и давнего соперника России в черноморском регионе. После «младотурецкой революции» (прихода к власти в этой стране в 1908 г. радикальной партии «Единение и прогресс») вновь воскресли былые имперские амбиции Оттоманской Порты. Для их реализации требовались морские вооружения новейшего типа; однако возможности обзавестись мощными боевыми кораблями долго не представлялось. В сентябре 1910 г. в Германии были приобретены два линкора-додредноута постройки 1890-х гг., хотя и модернизированные в 1905 г., но всё же далёкие от уровня боевых возможностей наличных русских черноморских линкоров. Также в 1910 г. в Германии были куплены 4 новых крупных (700 т) современных эскадренных миноносца. Основой растущей морской мощи должны были стать линейные корабли новейшего типа — дредноуты, поколение которых начало доминировать в составе флотов ведущих морских держав с конца 900-х гг. Весной 1911 г. в Англии был заказан такой корабль («Решадие», 10 13,5-дм. орудий, вес снаряда 635 кг), который один был сильнее всех русских черноморских линкоров. Окончание его строительства ожидалось в середине 1914 г. В 1913 г. Турция перекупила у Бразилии ещё один мощный линейный корабль, заканчиваемый постройкой в Англии («Султан Осман I», 14 12-дм. орудий, вес снаряда 385 кг) {4}. [67]
В ответ на турецкие приготовления весной 1911 г. Государственной думой была рассмотрена и вотирована, а 19 мая 1911 г. утверждена Николаем II программа строительства новых боевых кораблей для Черноморского флота. В неё вошли 3 линкора-дредноута, 9 больших турбинных эскадренных миноносцев и 6 подводных лодок {5}. Однако для того, чтобы построить эти корабли, требовалось сначала создать на юге России, в Николаеве и Мариуполе, потребные мощности — эллинги, судостроительные цеха, а также сопутствующие производства — толстой брони и тяжёлых орудийных башен. С учётом всех этих мероприятий сроки готовности русских черноморских дредноутов, как основного противовеса турецким, отодвитлись до конца 1915 г. Таким образом, до этого момента противостоять им могли только наличные линкоры Черноморского флота, относящиеся к прежнему, устарелому типу.
Основой линейных сил флота Чёрного моря перед началом Первой мировой войны были три линейных корабля-додредноута постройки 1905—1911 гг. «Пантелеймон», «Евстафий», «Иоанн Златоуст»), составлявших однородную в тактическом отношении бригаду. Ещё два корабля постройки 90-х гг. XIX в. («Три Святителя» и «Ростислав») были годны для использования во второстепенных операциях. Сравнительно с новыми турецкими дредноутами русские кардинально проигрывали в числе тяжелых орудий — первые четыре корабля имели по 4 12-дм. орудия (вес снаряда 331 кг), «Ростислав» — 4 10-дм. (вес снаряда 225 кг). Поэтому каждый из турецких кораблей был равен по огневой мощи практическим всем русским линкорам вместе взятым, при этом неизмеримо превосходя их в части бронирования, живучести и скорости хода — 21 узел против 15. Таким образом, только держась соединённо, русские могли противопоставить противнику сопоставимый вес бортового залпа, однако и в случае совместного использования не могли диктовать условия боя, поскольку безнадёжно уступали турецким дредноутам в скорости.
С осени 1912 г. ситуация усугубилась приходом в Средиземное море германского линейного крейсера «Гебен». Этот новейший быстроходный (27 уз.) дредноут с 10 11-дм. орудиями (вес снаряда 305 кг), как обоснованно опасались в русском Морском Генеральном штабе (МГШ), в случае начала европейской войны мог оказаться на Чёрном море, бросив свою боевую мощь на противную России чашу весов.
Для того чтобы иметь возможность противостоять неприятельским дредноутом наличными силами, на Черноморском флоте была выработана оригинальная организация сосредоточенной стрельбы трёх линкоров по одной цели. Теоретчески она позволяла вести огонь по противнику из 12 12-дм. орудий специфического «составного дредноута», состоящего из трёх идущих друг за другом кораблей. Параметры стрельбы для всей их тяжёлой артиллерии (прицел, целик) определялись на среднем из трёх кораблей (это был «Иоанн Златоуст») и передавались на мателоты по радио. Передача команд управления огнём централизованно велась с управляющего корабля [68] по особому коду, содержавшему сокращённые команды. Корректировка огня также производилось с него {6}.
Основной замысел состоял в том, что все три корабля должны были стрелять по противнику как одно целое. Один из разработчиков этой системы отмечал: «Такой способ считался наиболее надёжным, так как позволял избежать ошибок в установках, которые [т. е. ошибки — С. В.], как показывал опыт практических бригадных стрельб, были очень редкими» {7}. Недостатком данного решения было то, что инициатива маневрирования оставалась у флагмана, а ведения огня — у артиллериста. В быстро меняющейся обстановке развёртывания и ведения боя их замысел мог оказаться несогласованным и, более того, войти в противоречие.
Эта система начала апробироваться на практических стрельбах черноморских линкоров, начиная с 1912 г. Поначалу её эффективность оставляла желать лучшего, однако постепенно, по мере накопления опыта совместных плаваний и взаимодействия, картина существенно поменялась в лучшую сторону. Она позволяла рассчитывать на нанесение противнику в боевых условиях таких повреждении, которые если не влекли за собой гибель корабля, то были способны вынудить его покинуть поле боя и отказаться от выполнения боевой задачи, а также повлечь продолжительный ремонт, мощностей для осуществления которого у турецкого флота так и не появилось вплоть до конца войны в 1918 г.
На уровне официального боевого регламента метод ведения сосредоточенного централизованного огня 3—4 линкорами был оформлен в начале 1914 г. Предписанием от 23.10.1913 г. командующий морскими силами Чёрного моря (МСЧМ) вице-адмирал А. А. Эбергард поручил начальнику бригады линейных кораблей вице-адмиралу П. И. Новицкому разработать «несколько коренных вопросов по управлению артиллерийским огнём». Разработка была представлена 28 января 1914 г. Одновременно с деятельностью группы Новицкого данный вопрос стал одной из тем работы офицеров-специалистов как с Балтики, так и Чёрного моря, прибывших в Севастополь для участия в очередном совещании общефлотской Комиссии по организационной и тактической части для выработки правил и инструкций морской артиллерии при МГШ, которые также составили регламенты для ведения бригадной стрельбы {8}.
В феврале 1914 г. эти разработки были опробованы на практике в присутствии офицеров-специалистов МСЧМ и Комиссии МГШ. Для натурного разрешения вопроса в море была выведена вся тройка, составляющая «платформу» — «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон». С дистанции 90 каб. бригада провела стрельбу по движущемуся щиту. Управлял огнём старший артиллерийский офицер «Иоанна Златоуста» лейтенант В. М. Смирнов. Участник этого эпизода, младший артиллерист «Пантелеймона» Н. И. Бутковский, [69] вспоминал, что «пристрелка и беглый огонь в смысле быстроты стрельбы не оставляли желать лучшего; организация беспроволочной подачи (т. е. управление огнём по радио — С. В.), вся материальная часть артиллерии были на высоте», при этом отмечая, что «результат в смысле попаданий мог считаться неудовлетворительным» {9}.
Это свидетельство, однако, не может расцениваться как типичное {10}. К тому же ситуация в целом оставалась безальтернативной — арсенал тактических средств командования флота в преддверии скорого появления на Чёрном море вражеских дредноутов оставался крайне ограничен. Поэтому приказом от 25 февраля 1914 г. было предписано «в наступившем году руководствоваться исключительно правилами ведения бригадной стрельбы, составленными Комиссией при МГШ». Эти правила становились основным регламентирующим документом для боевого ядра линейного флота, определённого в составе 1-й бригады — «Иоанна Златоуста», «Евстафия», «Пантелеймона» и приписанного к ним «Трех Святителей» (формально состоял во 2-й бригаде), причём последний играл роль резервного корабля {11}.
Очевидно, что в связи с уходившим временем командование флотом не оставляло мысли о совершенствовании принятой системы: «как только было введено военное положение, адмирал Эбергард предпринял целую серию походов для тренировки эскадры в плаваниях в полной боевой обстановке. В каждом походе производились маневрирования, усовершенствовались дневные и ночные сигнализации и каждый день шли упражнения в передаче по бортовым сетям централизованного управления огнём» {12}.
Этот период деятельности флота Чёрного моря протекал во время эпохальных событий, разворачивающихся в Европе. 19 июля (1 августа) Германия объявила войну России, а с присоединением к ней Австро-Венгрии образовался тысячевёрстный сухопутный фронт от Карпат до Восточной Пруссии, продолжающийся далее на север по Балтийскому морю. На Чёрном море царило напряжённое затишье.
3 автуста Великобритания объявила о конфискации обоих оттоманских дредноутов, уже готовых к переходу в Турцию под началом команд, прибывших в Англию на транспортах и ожидающих перехода на борт своих кораблей. В это же время крейсера германской Средиземноморской дивизии — линейный «Гебен» и лёгкий «Бреслау», попали в сложную ситуацию. Принимая во внимание проблематичность прорыва через Гибралтар в Северное море, им оставалось только примкнуть к союзному австрийскому флоту или [70] разоружиться. Но командующий дивизией контр-адмирал В. Сушон избрал третий путь. После нескольких запутанных перемещений по Средиземному морю, он привёл свои корабли в Дарданеллы, после чего Германия, связанная к этому времени военным союзом с Турцией, «предложила» последней фиктивно их приобрести. 16.08.1914 г. на «Гебене» и «Бреслау» были подняты турецкие флаги. Однако корабли остались с германскими экипажами, а В. Сушон был назначен командующим оттоманским флотом, фактически приведя его под германское командование.
Таким образом, уже в середине августа 1914 г. определился будущий главный противник русского флота на Чёрном море — линейный крейсер «Гебен» («Явуз Султан Селим»). Командование не питало иллюзий относительно возможности дальнейшего сохранения мира на черноморском театре. Было ясно, что немцы, получив в полное распоряжение оттоманский флот и усилив его своим новым дредноутом, попытаются низринуть своего нового союзника в войну с главным противником — Россией. С этих пор она получала новый фронт на море и на суше, а также теряла всякое сообщение с Антантой через Босфор и Дарданеллы.
С конца июля 1914 г. вице-адмирал А. А. Эбергард интенсифицироаал процесс боевой подготовки МСЧМ и, в первую очередь, его основной ударной силы — 1-й бригады линейных кораблей. Так, в течение последнего 2-месячного периода до начала боевых действий, с 31 июля по 30 сентября, корабли бригады 10 раз выходили в море на маневрирование (31 июля, 5, 9, 12, 16, 20 и 26 августа, 8, 22 и 24—27 сентября). Причём 3 раза эти экзерциции сопровождались проведением бригадных стрельб по щиту (31 июля, 20 августа и 22 сентября) {13}. В конце сентября 1914 г. А. А. Эбергард доносил в Ставку: «Последние стрельбы 1-й бригады линейных кораблей очень хороши» {14}.
В сложившейся ситуации в штабе МСЧМ родилась идея увенчать эту подготовку ярким финальным актом, призванным наглядно продемонстрировать готовность флота к близящимся событиям. Лучшего варианта, чем потопление артиллерией такой крупной цели, как старый броненосец, измыслить было нельзя. Выбор пал на «исключённое судно № 2», которое, начиная с августа 1914 г., начали готовить к его последней службе. С корабля сняли все представляющие хоть какую-то ценность устройства, привода и системы. Внешний его облик практически не изменился — выделялось лишь отсутствие артиллерии и шлюпок, дымовые трубы, мачта мостики и дефлекторы вентиляции были на месте; по бортам даже остались выстрелы противоминных сетей.
30 сентября дивизия линейных кораблей приняла боезапас для предстоящей «показательной стрельбы по исключённому судну № 2» {15}. Программа запланированного действа отличалась насыщенностью. Главный [71] смысл события — натурная централизованная сосредоточенная стрельба бригады линкоров с управлением по радио дополнялась испытанием новых фугасных снарядов (с наконечниками) {16}. После линкоров практиковаться в артиллерийской стрельбе должны были крейсер и миноносцы. Финал представлялся в виде торпедной атаки, которая должна была покончить со старым броненосцем, если он ещё к этому времени оставался наплаву.
Накануне дня, назначенного для расстрела судна № 2 по особому распоряжению штаба МСЧМ миноносцы «Лейтенант Пущин» и «Стремительный» приняли приготовленные для этой цели боевые торпеды: «Лейтенант Пущин» — образца 1905 г. с ударником образца 1912 г., а «Стремительный» — торпеду образца 1898 г. Клапана торпед устанавливались на потопление, приборы расстояния — на дистанцию в 1000 м {17}.
7 (20) октября 1914 г., после нескольких переносов срока акции, бывшая «Екатерина II» на буксире портовых судов «Черномор» и «Херсонес» в 5 ч. 45 мин. навсегда покинула Севастополь. Корабль был отведён в море за 16 миль и в 12:05 поставлен на якоря {18}. В 6 каб. за кормой судна № 2, на одной с ним линии, встал крейсер «Кагул» для фотографирования и съёмки 4 большими киноаппаратами, установленными на его носовой башне 6-дм. орудий. С крейсера «Алмаз», также расположившегося неподалёку, за происходящим наблюдало 258 офицеров Морского и Военного ведомств {19}.
Через полтора часа после убытия исключённого судна № 2 вице-адмирал А. А. Эбергард вывел в море дивизию линейных кораблей (5 единиц) и бригаду миноносцев. Линкоры шли в строе боевой колонны — головным «Евстафий» под флагом вице-адмирала А. А. Эбергарда, за ним — управляющий корабль «Иоанн Златоуст», затем «Пантелеймон» под флагом командующего линейной дивизией контр-адмирала П. И. Новицкого, следом «Три Святителя» и «Ростислав». В 12:35, после отделения последнего, корабли дали ход 12 уз. и после выполнения нескольких манёвров, сдвинув интервалы, заняли позицию и изготовились к открытию огня. В 14:46 они открыли централизованный сосредоточенный огонь, направляя его по радио, по бывшей «Екатерине II» с дистанции 80 каб. полными бортовыми залпами из 12-дм. орудий, всего выпустив каждый по 20 снарядов. Наблюдавший за этим действом представитель союзного британского флота лейтенант-коммандер Ле Пейдж отмечал, что первый [залп] лёг недолётом около 400 ярдов, второй 200, третий дал накрытие с несколькими прямыми попаданиями, [72] четвёртый снова недолётом в 200 ярдов и пятый — снова накрытие {20}. После стрельбы флагманский «Евстафий» отделился от группы и в 15:00 проследовал к судну № 2 для осмотра произведённого эффекта.
Вслед за 12-дм. линкорами с 15:10 по 15:35 стрельбу по судну № 2 выполнил «Ростислав», сделавший из своих 10-дм. орудий 16 выстрелов. После «Ростислава» одиночную стрельбу с 15:40 по 15:50 с дистанции 80 каб. провёл «Пантелеймон», выпустивший 4 12-дм. фугасных снаряда с наконечниками, все они миновали цель и легли перелётом в 3 каб.
Затем настала очередь остальных кораблей. С 15:55 по 16:05 по судну № 2 стрелял крейсер «Память Меркурия» (в бортовом залпе 10 6-дм. орудий), сблизившийся с целью до 40 каб. и выпустивший в общей сложности 120 6-дм. снарядов. Однако он добился только двух прямых попаданий, остальные легли очень близкими недолётами. После крейсера 4 эскадренных миноносца III дивизиона произвели децентрализованную стрельбу (каждый из двух 120-мм орудий), открывая огонь самостоятельно с дистанции 30 каб. Стрельба миноносцев (16:25 — 16:35) оказалась хороша: «с третьего залпа получилось накрытие и затем попадания не сходили с цели» {21}. Количество прямых попаданий оценивалось наблюдателями «по меньшей мере в 50%».
В это время (15:30) отряд линкоров вновь выстроился в единую колонну с «Евстафием» во главе, после чего «Три Святителя» получил приказание отделиться и произвести по судну № 2 самостоятельную стрельбу. С 16:45 он в течение 10 минут практически в упор (10—15 каб.) выпустил по цели 16 12-дм. фугасных снарядов нового образца, причём после второго залпа цель «была охвачена огнём с обеих оконечностей» {22}. При этом «Кагул», стоя по диспозиции в 6 каб. за кормой бывшей «Екатерины II», должен был при разрывах снарядов с «Трёх Святителей» увеличить расстояние до подопытного судна до 10—11 каб., поскольку при первоначальном положении вокруг крейсера после первого же выстрела упало много осколков {23}.
Приближалась развязка эффектного дня. В 17:10 в торпедную атаку на многострадальный броненосец вышли миноносцы «Лейтенант Пущин» и «Стремительный». При расстреле исключённого судна № 2 артиллерийским огнём линейных кораблей, крейсера и миноносцев III дивизиона оба они, в соответствии с инструкцией штаба МСЧМ от 28 сентября 1915 г., держались в составе своих дивизионов. По сигналу командующего: «Лейтенанту Пущину» и «Стремительному» — атаковать» оба миноносца вышли из строя дивизионов. Построившись в кильватер один другому («Стремительный» за «Лейтенантом Пущиным») с интервалом 1 каб. на 15-узловом ходу с торпедными аппаратами, установленными по траверзу, они произвели с дистанции 4 каб. по одному боевому выстрелу по исключённому судну № 2 со стороны расположения судов флота. Первым стрелял «Лейтенант Пущин», [73] сразу за ним «Стремительный». Выпустив в 17:15 торпеды, оба корабля резко отвернули в противоположную от цели сторону и вернулись к своим дивизионам {24}.
Обе торпеды попали; однако последовал взрыв только той, что была выпущена с «Лейтенанта Пущина». Торпеда «Стремительного» рикошетировала о корпус, прошла под ним и потом затонула. После взрыва исключённое судно № 2 сразу стало сильно крениться на правый борт, перевернулось, значительно село на корму, показав весь таран, и скрылось под водой в промежуток около 1½ минуты {25}.
Впоследствии Н. И. Бутковский, оценивая результаты «показательной стрельбы по исключённому судну № 2», вспоминал, что «как и все прежние стрельбы, она доказала отличную подготовку личного состава, но большого количества попаданий не дала». Поэтому на всякий случай каждому кораблю, на ответственность его командира и старшего артиллериста, было предоставлено право выйти из централизованной стрельбы, предупредив флагмана поднятием синего флага на фор-стеньге {26}.
Анализируя эффективность способа централизованного ведения огня группой кораблей по одной цели с управлением по радио, можно отметить, что к его недостаткам относилась протяжённость боевой линии и, соответственно, растянутость фронта огня, а также уязвимость радиосети, растягиваемой вдоль подбойного борта на временных деревянных шестах-выстрелах. Главным же несовершенством была скованность боевого строя, который для сохранения параметров стрельбы фиксировался как негибкая кильватерная колонна. Специалистами отмечался и ещё один специфический недостаток: на больших дистанциях на контркурсах левого борта целик становился таким большим, что ось трубы прицела не могла быть отодвинута на должный угол от оси орудия. В силу этого обстоятельства встречи с противником на контркурсах левого борта на дистанциях 90 каб. и выше старались избегать.
И всё же при всех недостатках централизованной стрельбы с управлением по радио только этот способ признавался единственно возможным для боя с дредноутом, поскольку децентрализованное управление очередными залпами при числе кораблей более двух оказалось явно непригодным {27}. 0днако, принимая во внимание доминировавшую на Чёрном море в течение годаа по большей части отличную видимость, предполагалось, что раннее установление визуального контакта с противником, заблаговременное определение его курса и скорости хода позволят успеть сформировать строй для эффективного применения данного метода. В целом же можно признать, что разработанный способ централизованной стрельбы с управлением по радио являлся достаточно эффективным и весьма новаторским, что отмечалось и [74] британскими морскими специалистами, познакомившимися с ним во время боевых походов черноморских линкоров во время войны {28}.
«Показательная стрельба» 7 (20) октября 1914 г. по исключённому судну № 2 стала последним боевым артиллерийским упражнением линкоров МСЧМ, призванным подтвердить уровень их подготовки перед надвигающимся конфликтом. Менее чем через 10 дней «Гебен» неожиданно бомбардировал Севастополь, и русский флот на Чёрном море вступил в войну. В течение всего первого года этой войны 1-я бригада линейных кораблей оставалась единственной силой, сдерживавшей активность германо-турецкого дредноута. Возглавляемые своим неутомимым командующим — «боевым стариком» А. А. Эбергардом, главные силы флота постоянно искали встречи с «Гебеном», намереваясь «вступить с ним в давно желанный бой» {29}, однако последний неизменно стремился избегнуть его, лишь дважды отважившись скрестить своё оружие с русским «мультидредноутом». И хотя исход этих встреч не принёс решительной победы ни одной из сторон, немцам, по свидетельству германской официальной историографии, пришлось столкнуться с тем фактом, что направляемые их противником «залпы ложились хорошо» и вообще «стрельба велась русскими исключительно хорошо» {30}. В этой оценке имеется и скромная лепта бывшего броненосца «Екатерина II», принявшсго на себя сосредоточенный удар всей тяжёлой артиллерии русских линкоров во время их последней перед началом войны пробы сил.