ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОБОРОНА 1915 ГОДА.
Глава первая
Недолго, всего два дня продолжались наши праздники, так как было слишком много неотложных работ. В первую очередь нужно было уничтожить все возведенные немцами укрепления. Оказалось, однако, что сделать это далеко не так легко, так как при осмотре выяснилось, что немцы отлично укрепили всю линию обложения, то есть позицию на высотах от деревни Гневашово до Словике-Нове включительно. Почти непрерывная полоса окопов, местами в два ряда, сзади тяжелые, глубоко вырытые блиндажи, которым немцы дали названия: «Вилла Анна», «Вилла Амалия» и т. д. Впереди, перед укреплениями, местами проволока по опушке леса, а затем... наше же наводнение. Капитальное устройство укреплений показывало, что немцы не рассчитывали на быстрый конец операции. Все их укрепления наносились теперь на наши планы и постепенно уничтожались.
Другой важной работой был осмотр Банковецкого леса вплоть до Козениц и Горбатки в целях очистки его от бродячих отсталых немцев и от трупов убитых. Для этого был сформирован конный отряд добровольцев, вызвавшихся из всех частей гарнизона, командовать которым я назначил капитана 2-го ранга Сталя. Наконец, по всему полю битвы, вплоть до линии Яновице — Черный Ляс — Полична, валялось много оружия и снарядов, которые необходимо было подобрать. Всю эту работу я возложил на полковника Рябинина, и он при помощи штаба крепости постепенно выполнил ее, собрав и доставив в крепость несколько тысяч ружей и несколько десятков пулеметов.
Если боевые действия доказали, что решение мое [84] вынести укрепления вперед до линии Регов — Олексово — Сецехов — Лое было правильно, то те же бои с очевидностью показали мне и все недостатки этого расположения. Главнейший из них заключался в том, что позиция обложения была в отношении нашей главной оборонительной линии господствующей, то есть занимала командующие высоты, и, во вторых, наводненные и заболоченные пространства, отделявшие линию обложения немцев от нас, хотя несомненно представляли преграду штурму, в то же время сильно затрудняли наш переход в наступление, что доказывалось трудностью операции дивизии генерала Артемьева на Словике-Нове и Юрьевецкого полка на центр Банковецкого леса.
Наконец, третье: если для минувших боев удаление главной оборонительной линии от центра крепости явилось вполне достаточным и обеспечивало мосты и цитадель от действительного огня неприятельской тяжелой артиллерии, то можно было быть уверенным в том, что в следующий раз немцы подведут орудия еще большего калибра и тогда центр крепости будет страдать. Все наши укрепления, возведенные в течение двух месяцев, были, конечно, слабы и разрушались огнем противника.
Вот почему передо мной стала новая и сложная задача создать теперь такие укрепления, которые вполне обеспечивали бы целость ивангородских переправ и удержали бы их в наших руках, с какими бы силами и средствами ни появился вновь неприятель.
Для этого мне нужно было:
1) Вынести главную оборонительную линию значительно вперед;
2) Построить укрепления не полевые, а долговременные или, по крайней мере, полудолговременные;
3) Собрать в крепость значительные артиллерийские средства и
4) Иметь достаточно сильный гарнизон.
Из этих четырех задач были к июлю 1915 года вполне выполнены три, но четвертую, по причинам, не от меня зависящим, выполнить не удалось, что едва не привело к катастрофе и едва не погубило все громадные труды, положенные на создание сильной крепости, как это будет видно из последующего рассказа.
На основании всех этих соображений я уже начал [85] составлять доклад Главнокомандующему, как произошли события, временно отвлекшие меня от этого дела.
В двадцатых числах октября в крепость прибыл Верховный Начальник Санитарной части принц Александр Петрович Ольденбургский. Это был старейший член Императорского Дома, старик, отличавшийся большой энергией, громадной работоспособностью и неутомимостью.
В двадцатых числах октября крепость значительно опустела, так как полки 75-й и 81-й дивизий были отозваны к своим дивизиям. В крепости остались лишь крепостные артиллеристы, саперы, моряки и одна бригада ополченцев. Было ясно, что в ближайшем будущем Ивангороду ничто не угрожает, и поэтому я позволил семействам офицеров крепостной артиллерии и сапер, выехавшим из крепости перед немецким наступлением, возвратиться к своим очагам. Я также разрешил моей жене, остававшейся в Петербурге, приехать в крепость. Она прибыла 26 октября и оставалась в Ивангороде до вторичного прихода немцев, работая в крепостном госпитале сестрой милосердия. Когда же в июле 1915 года снова начались боевые действия, я настоял на ее выезде в тыл, где она устроила несколько питательных пунктов для выселяемого населения и заведовала их работой с большой энергией.