ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОБОРОНА 1914 ГОДА.
«Как мне приятно смотреть на вас: на
вашем лице отражается чувство исполненного долга».
Слова, которые Его Императорское Величество Государь Император Николай
Александрович удостоил сказать мне при осмотре Им крепости Ивангород 30 октября
1914 года.
Глава первая
14 августа 1919 г. Пельи, Италия.
Я снова в Пельи. Снова после того, как пять лет тому назад, 16 июля 1914 года, при первых признаках возможной войны я спешно выехал отсюда домой, в Россию, в Петербург. Едва успел я приехать, как началась война. На другой же день я получил назначение на фронт, а еще через день выехал в Ивангород в качестве Военного Инженера-Полковника, назначенного в распоряжение Начальника Инженеров крепости. Началась война и прошла, кончилась, и ныне снова мир.
Волей Бога и мне пришлось, как во время войны, так и в период революции, принимать непосредственное участие в событиях, имевших в судьбе России историческое значение. Хотелось бы, чтобы в будущей истории России и минувшей войны события эти были описаны и освещены правильно. Поэтому, пользуясь первым за пять лет свободным временем, я попытаюсь восстановить их в виде воспоминаний так, как они действительно были, в надежде, что записки эти будут полезны будущим историкам России.
В воспоминаниях моих меня невольно влечет к Ивангороду, моему любимому детищу, где, благодаря особой Божьей помощи, удалось так много сделать для победы Родины и славы Армии.
В два месяца мы создали там почти из ничего грозную заставу, о которую разбились сначала немцы, а потом и австрийцы. Несколько корпусов немцев, как это видно из вышедшей уже истории войны Штегемана, оперировали против Ивангорода под общим начальством Гинденбурга {1} и... «Гинденбург должен был [8] отступить», — заканчивает описание указанная выше история.
Немцы ушли, их сменила австрийская армия Данкля, но и она сразу же попала в очень трудное положение, а через шесть дней была окончательно разбита, потеряла много пленных и спешно отошла.
В течение последующих месяцев крепость спешно перестраивается так, чтобы быть в состоянии противостоять новой атаке, и когда в июне следующего года крепость по поручению Главнокомандующего осматривал генерал от инфантерии Палицын, он нашел ее наиболее подготовленной между всеми русскими крепостями. Через месяц после этого неприятель пришел в третий раз: немцы и австрийцы вместе. И на этот раз гарнизон принял противника достойно, несмотря на всю трудность этой третьей обороны, потому что был уже получен окончательный приказ оставить крепость и приходилось одновременно и разоружать ее и отражать атаки. Лишь отправив из крепости все ее вооружение и запасы и уничтожив все, что нельзя было увезти, лишь разрушив и сжегши все, что им же было создано, в замечательном порядке вышел гарнизон из развалин Ивангорода в последний момент, когда кольцо противника на восток от него почти уже смыкалось.
Как все это кажется просто, легко и, с военной точки зрения, красиво!
В действительности же было, правда, красиво, но не легко и не просто.
Главной причиной нашего успеха следует, конечно, считать тот необычайный подъем духа, который тогда царил в русской армии вообще, а в крепости в особенности; но кроме того, с нашей стороны, то есть гарнизоном, было затрачено много труда для того, чтобы создать в крепости обстановку, способствующую успеху боевых операций.
* * *
В полдень 21 июля в Зимнем Дворце состоялся Высочайший выход для чтения манифеста об объявлении войны. Все находившиеся в этот день в Петербурге [9] офицеры, старшие служащие министерств, члены Думы, сенаторы, члены Государственного Совета, министры, собрались в залах Дворца, а вся Дворцовая площадь и набережная Невы были запружены народом так, что проехать было нельзя. Необычайное настроение охватило всех. Чувствовалось, что совершается что-то великое. Война, которая всем казалась столь необходимой и неизбежной, наконец становилась совершившимся фактом. Ни у кого не было сомнения в удачном ее исходе. Ликование охватило всех собравшихся в зале, когда показался Государь с Императрицей. Долго не смолкало бесконечное «ура». Протопресвитер Армии и Флота отслужил молебен и затем прочел манифест. Тогда Государь сделал несколько шагов вперед и приготовился говорить. В зале наступила тишина.
«Здесь я даю, — раздался голос Императора, — торжественное обещание: я не заключу мира до тех пор, пока хоть один неприятельский солдат останется на нашей земле». Голос Государя звучал твердо, в глазах горело решение. Этими словами он как будто хотел показать, что он не искал войны и что поэтому война является чисто оборонительной. Но вместе с тем он дал понять, что он не остановится на полдороге, и доведет войну до почетного конца. Присутствующие, казалось, поняли это и новыми криками «ура» выразили свой восторг. Я искал глазами Императрицу. Она подошла к образу и, упав перед ним на колени, горько плакала, закрыв лицо руками. О чем горевало ее сердце?
Утром 22 июля 1914 года мои сборы к отъезду на войну были окончены и вместе с женой мы в 9 часов утра отправились в часовню Спасителя и помолились там. В 12 часов дня я выехал на Варшавский вокзал. Жена провожала меня до вокзала, где собрались кое-кто из товарищей, друзей и знакомых: Вл. Ник. Нечаев, Духонин, Ильяшев. Влад. Алекс. Апушкин преподнес от редакции «Военной Энциклопедии» икону Св. Алексея. В час поезд тронулся.
Я ехал с генералом Кривошеиным и полковником Бобровским, назначенными в Виленский и Варшавский округа. В Вильне Кривошеин отстал, а мы с Бобровским 24-го утром прибыли в Варшаву.
В ресторане гостиницы «Бристоль», куда мы пошли позавтракать, мы встретили генерала Самсонова. [10] Это была моя первая и последняя с ним встреча, так как через три недели после этого он погиб под Сольдау.
Более года спустя, в октябре 1915 года, мне пришлось ехать в Ставку Верховного Главнокомандующего в Могилев вместе с генералом Н. А. Даниловым. По пути он сообщил мне о причинах поражения армии Самсонова. Генерал Данилов рассказывал, что Главнокомандующий Северным фронтом генерал Жилинский имел в своем распоряжении две армии: 1-ю, генерала Ренненкампфа, и 2-ю, генерала Самсонова. Первая была сформирована из войск Виленского округа, а вторая главным образом из войск Варшавского округа, которым перед войной командовал генерал Жилинский. Поэтому он будто бы считал 2-ю армию своею, а 1-ю чужой и был недоволен, что 1-я армия уже вторглась в Пруссию, где бьет немцев и победоносно гонит их за Кенигсберг, а 2-я еще даже не закончила своего сосредоточения. Поэтому он приказал генералу Ренненкампфу остановиться, а генералу Самсонову начать наступление, но первому не сообщил о распоряжении, отданном второму, и наоборот.
Вследствие этого генерал Самсонов, начав наступление, не знал, что генерал Ренненкампф прекратил свое движение, а Ренненкампф не знал о движении Самсонова и был уверен, что тот еще стоит. Немцы же, освободившись от преследования генерала Ренненкампфа, обрушились на шестой корпус, двигавшийся на правом фланге армии Самсонова, и разбили его. В то же время сводный отряд, выделенный из гарнизонов крепостей Грауденц, Кульм и Мариенбург, вместе с 1-м армейским германским корпусом был двинут против нашего 1-го корпуса, составлявшего левый фланг армии генерала Самсонова, и заставил его отойти назад. Тогда остались только бывшие в центре армии 13-й и 15-й корпуса и дивизия 23-го корпуса, которые были окружены и после жестокого боя разбиты. Не желая пережить несчастья, генерал Самсонов застрелился на поле битвы. Так погиб генерал, считавшийся после японской войны одним из лучших наших генералов и подававший большие надежды.
Я не знаю, насколько верен этот рассказ генерала Данилова, и привожу его только потому, что он весьма характерен. Лично же я полагаю, что, отдавая [11] вышеприведенные приказания, генерал Жилинский руководствовался при этом не его личными отношениями к той или иной армии, а соображениями более основательными. Возможно, что это было сделано по требованию Ставки, возможно также, что генерал Жилинский имел в виду отрезать немцев, находившихся у Кенигсберга, от переправ на Висле. Несомненно, однако, что при этом не было оценено значение немецких тет-де-понов Грауденца, Кульма и Торна, и взаимодействие наших армий Главнокомандующим не было согласовано. Несомненно также, что командующие обеими армиями не установили связи между собой, плохо наблюдали за противником и недостаточно освещали местность.
Это несчастье со 2-й армией отозвалось на том плане войны, которого хотели держаться в начале кампании. План этот, разработанный в период 1909—10 гг., основывался на предположении, что главные силы немцев будут направлены против России, и в общих чертах заключался в следующем: 1) Польшу не оборонять, 2) оттянуть все войска, находившиеся к западу от Вильны, на восток и 3) сосредоточение всех 12 армий производить на обширной равнине под прикрытием рек Немана и Шары.
Но в 1912 году были разработаны новые предложения, основанные на полученных сведениях, что в случае войны главный удар немцев будет направлен сначала против Франции, а в Восточной Пруссии будут оставлены лишь небольшие силы. В таком случае с нашей стороны предполагалось начать действия против немцев, не ожидая окончания полного сосредоточения войск. Намечалось образовать против Восточной Пруссии отдельный фронт в составе двух армий, районы сосредоточения которых выдвигались вперед, значительно ближе к прусской границе. Когда же была объявлена война и началось вторжение немцев в Бельгию, что создавало сильную угрозу для нашей союзницы-Франции, то Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич тотчас же отдал приказ о приведении в исполнение именно этих предположений 1912 года. Вместе с тем было решено оборонять Варшаву и двинуть туда некоторые части, назначавшиеся по плану в состав 1-й и 2-й армий, для формирования тыловой армии. Однако беспокойство за участь Петербурга, [12] которому будто бы грозила опасность высадки немцев где-то на побережье Финского залива, заставило задержать часть этих войск в Петербурге.
Районы сосредоточения войск остальных армий также были перенесены вперед, ближе к австрийской границе.
Разгром 2-й армии под Сольдау внес новые изменения и тогда было решено ограничиться временно обороной нашей границы с Восточной Пруссией, а в Польше оборонять наши переправы через Вислу: Новогеоргиевск, Варшаву и Ивангород.
Таким образом определялось назначение наших привислинских крепостей: они должны были обеспечить центр и дать возможность нашим главным силам начать и развить операции против австрийцев.
Здесь к середине августа уже успели сосредоточиться 3-я, 4-я, 5-я и 8-я армии и собиралась 9-я, в состав которой включили некоторые части, предназначенные для 6-й армии, и гвардейский корпус.
Командующими армиями были назначены: 3-й генерал Рузский, 4-й генерал барон Зальца, смененный затем генералом Эверт, 5-й генерал Плеве, 8-й генерал Брусилов и 9-й генерал Лечицкий.
Эти армии образовали Юго-Западный фронт, Главнокомандующим которого был назначен генерал Н. И. Иванов, а начальником штаба-генерал М. В. Алексеев.