Тебя сравнить?!
С героями Греции?
Древнего Рима?
Слава твоя — что в гранит не вгранить —
Ни с чем в истории не сравнима.
С. Алымов.
1. РОЖДЕНИЕ БАТАРЕИ
Зеленый холм дружно вышвырнул наискось к небу четыре огненных меча, окутанных рыжим дымом, и тяжелый звук залпа разнесся эхом по горам и балкам. Десятки людей вскинули к глазам бинокли, направив их в сторону моря, где далеко-далеко, почти на самом горизонте, медленно шел миноносец, тащивший продолговатый полотняный щит. Долго летели снаряды. Но вот в районе щита выросли четыре белых столба.
— Недолет!..
— А кучность-то какая! Будто в шапку уложил...
Пока гости батареи и члены приемной комиссии обменивались впечатлениями, башни, скрытые в зеленом холме, разразились новым залпом. Два высоких всплеска поднялись до щита, два — за ним.
— Накрытие! Со второго залпа. Молодец Донец! — сказал командующий флотом Кожанов.
— Все молодцы! — поправил командующего флотом член Военного совета Гугин.
Третий и четвертый залпы — прямые попадания. Пятым снесло стойку щита, и серое полотнище, похожее издали на коробку спичек, вдруг стало треугольным. А снаряды через каждые полминуты летели к щиту, и третья группа наблюдателей, находившихся на эсминце, каждый [6] раз отмечала попадания. Девятым залпом снесло еще две стойки, и полотно, пробитое снарядами, медленно сползло к основанию щита. Десятый залп был дан уже туда, где ползли по взлохмаченной воде только расщепленные бревна основания щита.
Начальник артиллерии береговой обороны, оторвав потное улыбающееся лицо от окуляров панорамы, сказал:
— Товарищ командующий, люди заслуживают награды, особенно командир.
Кожанов медленно отвел от глаз бинокль и, посмотрев на начальника артиллерии, ответил:
— И вам большое спасибо, ваши ученики на батарее.
Командир дивизиона Петр Алексеевич Моргунов, еще не успокоившийся от пережитого волнения, подошел к Кожанову и доложил:
— Стрельба окончена, третья группа доносит: девять прямых попаданий, из них три в основание щита.
Комфлот, высокий, стройный и смуглолицый, пошел впереди группы офицеров штаба и приемной комиссии в массив артиллерийских башен и силовых агрегатов. Председатель государственной комиссии по приемке батареи А. А. Рулль с мягким акцентом уроженца Прибалтики спокойно и деловито докладывал Кожанову предварительные итоги приемки батареи. Надо наградить прежде всего командира батареи. Хорошо бы именными золотыми часами.
— Деньжонок у нас маловато, Август Андреевич, но все же посмотрим. Ребята заслуживают поощрения.
Из-под бетона показались командир и комиссар батареи. Они шли, придерживая противогазы, болтавшиеся на боку. Командир батареи Емельян Петрович Донец, набрав в легкие побольше воздуха и подавив минутное волнение, выпалил:
— Товарищ командующий, Тридцатая батарея окончила стрельбу. Залпов десять, пропусков, осечек и поломок [7] механизмов нет, израсходовано сорок выстрелов. Подробные данные будут доложены после получения снимков третьей группы наблюдения.
Комиссар батареи М. И. Бакаев доложил, что политико-моральное состояние личного состава высокое, нарушений дисциплины за последние два месяца не было.
— Вольно! — радостно произнес Кожанов, резко шагнул навстречу и поцеловал немного растерявшегося Донца. — Командуйте «Отбой», выводите людей из-под массива, проведем митинг.
Кожанов любил митинги. В юности он командовал матросскими отрядами на Волге и побережье Каспия. Матросы любили своего командира за смелость и лихость в бою. Даже вражеские снайперы прозвали его «заколдованным». Перед боем или после него Кожанов умел сказать огневое слово, крепко берущее за матросское сердце. Так и сегодня он заговорил первым. Он начал издалека, вспомнив налет немецкого линейного крейсера «Гебена» на базу флота во время первой мировой войны.
Немецкий линейный крейсер «Гебен», переданный Турции накануне первой мировой войны, ранним осенним утром 1914 года показался вблизи Севастополя. Командир корабля, зная, что русская крепостная артиллерия устарела, подошел на выгодную ему дистанцию и открыл огонь из одиннадцатидюймовых орудий. Снаряды падали в городе и на рейде, среди кораблей. Дальность огня «Гебена» превышала дальность стрельбы большинства русских крепостных батарей. Броненосцы, стоявшие на якоре, тоже практически не могли стрелять по вражескому кораблю: одни — из-за устарелости своей артиллерии, другие — потому, что не видели цель, скрытую от них берегом. Так и ушел безнаказанным быстроходный крейсер противника. Правда, его огонь не нанес существенного урона, но шуму наделал много. [8]
Царское правительство наконец поняло, что Севастополь нуждается в новых дальнобойных крупнокалиберных батареях, и отпустило некоторую сумму денег на постройку двух башенных батарей двенадцатидюймового калибра. Одну наметили создать южнее Севастополя, другую — севернее.
Инженерная служба после долгих препирательств с артиллерийским ведомством в 1915 году приступила к рытью котлованов и прокладке подъездных путей. Но вскоре из-за недостатка средств строительство было прекращено. Для Тридцатой батареи успели только вырыть котлованы башен и заложить фундаменты.
Батареи пришлось создавать почти заново уже при Советской власти. Сначала строительство шло медленно: тоже не хватало средств. Но в 1927 году после посещения Черноморского флота Народным Комиссаром по Военно-Морским делам К. Е. Ворошиловым ассигнования были отпущены. Климент Ефремович побывал на Тридцатой батарее (она в то время носила другой номер), вместе с офицерами штаба флота осмотрел выбранное место и то, что уже сделано. После небольшого совещания здесь же, на вершине холма, Народный комиссар сказал, что доложит правительству о необходимости ускорить достройку обеих башенных батарей.
К. Е. Ворошилов вскоре уехал, а через месяц сообщил Военному совету флота, что деньги на строительство отпущены. Прошел еще месяц, и на холмах затрещали камнедробилки и бетономешалки, потянулись вереницы подвод с песком и гравием. К концу двадцатых годов южная батарея вошла в строй...
— И вот сегодня, — голос Кожанова зазвенел, — мы с вами присутствуем при рождении новой двенадцатидюймовой батареи. Ее снаряды, пущенные умелой рукой, пробьют палубную броню любого линейного корабля из [9] существующих сейчас. И, конечно, никакие «гебены» не смогут теперь безнаказанно приближаться к нашей главной базе — Севастополю. Не смогут! Их встретит меткий огонь вашей и Тридцать пятой батареи еще на предельной дистанции вражеского огня. Большое спасибо вам, товарищи командиры и политработники, старшины и краснофлотцы, за то, что вы в кратчайший срок освоили грозное оружие вашей батареи и успешно продемонстрировали сейчас его действие. Слава и вам, труженики советских оборонных заводов, создавшие эти сложные боевые механизмы. Добрым матросским словом мы должны сегодня отметить и строителей батареи — бетонщиков, землекопов, каменщиков, штукатуров, плотников и столяров...
Когда смолкли аплодисменты, краснофлотец-комендор от имени личного состава батареи заверил командующего, что артиллеристы Тридцатой с честью выполнят любой приказ Родины.
А затем гостей пригласили осмотреть батарею. Люди разбились на несколько групп. Первая группа пошла под бетонный массив внутрь горы, вторая — к казарменному городку, где среди молодых насаждений белой акации и кипарисов виднелись уютные жилые домики, клуб, столовая, баня, гараж, конюшня, склады и другие постройки, необходимые в любом отдельном гарнизоне.
Третья группа направилась на вершину некрутого, зеленого сейчас холма с двумя приземистыми башнями, окрашенными под цвет окружающей их растительности. Со стороны моря их едва ли можно было разглядеть даже в сильные оптические приборы. По склону, обращенному к морю, «росли» железные кустарники, раскрашенные так искусно, что только приблизившись к ним можно было разглядеть, что они ненастоящие. Такие кусты не боялись высокой температуры, не требовали поливки и специального ухода. [10]
— Никакое растение не выдержало бы вихря раскаленных газов, вылетающих из стволов. А эти стоят, как живые, — пояснял помощник командира батареи.
Он подробно рассказал о назначении огневых точек, разбросанных по холму, густо опутанному колючей проволокой, смонтированной на железных столбах с бетонным основанием. Все сделано надежно, добротно, продуманно. Каждый метр площади на подходах к батарее простреливается многослойным огнем пулеметов. Рассказал и о взаимодействии с другими батареями, обеспечивающими оборону Тридцатой.
Особенно удивили гостей башни, погреба и силовые агрегаты внутри бетонного массива. Все было приспособлено для того, чтобы стрелять метко и быстро. Командный пункт, скрытый за толстой броней и бетоном, имел множество различных приборов, способствующих быстрому и точному расчету исходных данных для стрельбы. В толще горы были надежно укрыты погреба с зарядами и снарядами, связанные с башнями длинными транспортерами. С мягким шумом тщательно подогнанных металлических частей двигались транспортеры, подавая снаряды и заряды в приземистые башни, одетые в броню толщиною до трехсот миллиметров. С помощью сильных электромоторов башни легко поворачивались на триста шестьдесят градусов. Электромоторами приводились в движение и массивные орудия.
Силовые агрегаты занимали специальный зал. Они давали ток для многочисленных электромоторов и для освещения помещений. Белые матовые плафоны струили мягкий свет на операционные столы подземного лазарета, такие же плафоны были на камбузе и в хлебопекарне. Тихо и уютно было в небольшой, со вкусом обставленной кают-компании. Узел связи обеспечивал надежную телефонную связь и радиосвязь с командованием и подразделениями. Глубоко в скалах был расположен центральный [11] пост со счетными механизмами, позволяющими быстро подсчитывать исходные данные для стрельбы.
Тут же под массивом находилась котельная, дающая тепло в помещения батареи и в боевые погреба, где должна поддерживаться постоянная температура.
После того как был закончен осмотр внутренних помещений, все члены комиссии и работники штаба поднялись на вершину холма, чтобы общим взором окинуть все, что здесь создано. Внешне картина казалась ничем не примечательной: две приземистые башни, боевая рубка и бесконечные ряды проволочных заграждений. Но в башнях была скрыта огромная сила, опасная даже для самых больших военных кораблей. А какова же будет эта сила в действиях против наземных целей? Такая мысль возникла у присутствующих, но ее не высказывали. Казалось маловероятным, что береговой батарее придется стрелять по танкам и пехоте противника, по его долговременным укреплениям и батареям.
Было это летом 1933 года.