[428]
Плавинский Н.
«ДРОЗДОВЕЦ»
Посвящается светлой памяти
шт.-кап. Рипке
В настоящем очерке мне хочется воскресить в памяти один из эпизодов боевой жизни бронепоезда «Дроздовец». Этот бронепоезд был отбит дроздовцами у красных и считался одним из лучших наших бронепоездов.
Наше победоносное наступление на Москву захлебнулось. Красные бросили громадные силы в прорывы между линиями железных дорог, и наши полки не выдержали навалившихся на них масс, физически не выдержали. Так, например, Дроздовский стрелковый полк во главе со своим командиром ген. Туркулом (тогда ещё полковником) отбивался по крайней мере от двух дивизий красных, нанося им в разных местах короткие, но сильные удары. Полк, в котором, если не ошибаюсь, насчитывалось тогда 300—400 человек, окончательно вымотал свои силы. Подкреплений ждать было неоткуда. Пришлось начать отступление.
* * *
Отошедший на «базу» (ночная стоянка бронепоезда) со станции Дмитриев, «Дроздовец» утром получил распоряжение от командира Дроздовского полка немедленно возвращаться обратно. Бронепоезд под командой штабс-капитана Рипке работал, как часы. Очередная смена заняла свои места, и бронепоезд полным ходом понёсся навстречу глухо доносившемуся орудийному гулу... Командир впереди, на контрольной площадке, с биноклем в руках, офицеры по своим местам, сидят, свесив ноги внутрь, в окнах башен. Кто-то рассказывает анекдот. Смеются. Наводчик головного орудия затянул песню: «Я украшу тебя, [429] как картинку...» Один из пулемётчиков, высунувшись в окошко, аппетитно жует сало... Точно на прогулку отправляются. Подъезжаем к маленькому полустанку перед железнодорожным мостом. За мостом слева холм, а справа равнина. До ст. Дмитриев совсем близко — версты две.
И вдруг командир отдаёт приказ остановиться на полустанке и начинает пристально всматриваться туда, где дали ясные, но унылые сливаются с зеленоватым небом. Присматриваемся и мы: нет сомнения, крупная колонна красных — пехота, кавалерия и артиллерия — производит глубокий обход Дроздовского полка.
— Поручик К., — слышится резкий, отчётливый голос шт.-кап. Рипке, — вы видите?
— Так точно, вижу.
— Обстрелять на предельном прицеле.
—Слушаюсь!
42-линейная пушка шлёт одного из своих разведчиков в гости к колонне. Второй, третий и четвёртый снаряды — и колонна начинает сворачивать в сторону. Артиллерия её не достаёт до нас. Опасность ликвидирована.
Для охраны моста «отстёгивается» площадка с 42-линейной пушкой, придаётся к ней небронированный паровоз вспомогательного поезда, и «Дроздовец» трогается к ст. Дмитриев, ускоряя ход. По дороге справа встречаем первых дроздовцев — это полк. Трусов ведёт свою знамённую офицерскую роту (человек 25—30) ликвидировать ближайший обход, замеченный ген. Туркулом. Мы не останавливаемся — знаем, что на подмогу им осталась площадка.
Гул артиллерийской и пулемётной стрельбы становится веселее. Вот наконец видна и станция. Не доезжая до неё, слева около железнодорожной будки виднеется какая-то группа: это ген. Туркул со своим штабом. Он направляется к бронепоезду. Картина ясна и без приказания ген. Туркула.
Слева красные, силой этак в дивизию, припёрли дроздовцев к полотну железной дороги. Тонкие, но упругие и крепкие, как сталь, цепочки дроздовцев стойко держались, [430] время от времени переходя даже в контратаки, несмотря на то, что часть обоза была отбита, что артиллерия, отступая, чтобы выбрать позицию, пока не стреляла. Красные, очевидно, решив покончить дело одним ударом, пошли густыми цепями одна за другой, но... пулемёты дроздовцев косили первую цепь, вторая залегла, наступление останавливалось.
Вот тут-то и понадобилась помощь «Дроздовца». Заговорили 8 левобортовых пулемётов и 4 орудия. Красные первое время как вросли в землю — перед нами точно мёртвое поле, над которым смерть занесла свою косу. Но наши гранаты и шрапнели заставили притихшие в смертельной тоске цепи красных всколыхнуться в последних судорогах: начались беспорядочные перебежки назад... Шт.-кап. Рипке, неизменно находясь на контрольной площадке, приказывает перенести огонь в непосредственный тыл красных цепей. Дроздовцы перешли в атаку. Всё шло хорошо, но дула орудий так накалились, что стрелять было опасно. А тут ещё новая беда — красные начали обстреливать бронепоезд химическими снарядами. Хлор затянул тяжёлой желтой пеленой всё пространство около бронепоезда. Невозможно было смотреть, дышать — слёзы катились градом, ежесекундно нужно было сморкаться... А мы всё продолжали стрелять. Шт.-кап. Рипке не тронулся с места. Наконец красные смешались окончательно, их артиллерия замолчала. Только тогда бронепоезд был выведен из полосы хлора. Дроздовцы быстро выравнивали фронт. Обоз отбит.
Ген. Туркул приказал отходить. Бронепоезд продолжал «дышать полной грудью» — всеми четырьмя орудиями, прикрывая отступление...
Вечерело. «Дроздовец» возвращался на базу, и наводчик головного орудия опять пел: «Разукрашу тебя, как картинку... всё отдам я тебе за любовь...»