[416]
Скрылов А.
ЭКСПЕДИЦИЯ БАРДИЖА НА ТАМАНЬ В САМОДЕЛЬНОМ «БРОНЕПОЕЗДЕ»
В ночь на 1 ноября 1917 г. кубанскими казаками, юнкерами и офицерами был разоружён имевший стоянку в Екатеринодаре «армейский запасный артиллерийский дивизион Кавказского фронта», насчитывавший от 3000 до 3500 запасных солдат, уже отравленных большевистской пропагандой. Солдат отпустили по домам, материальная часть поступила в распоряжение Войска, а почти все офицеры дивизиона — в большинстве молодёжь последнего выпуска Киевского Николаевского артиллерийского училища — присоединились к казакам. На другой же день из этих офицеров, с добавкой казачьих юнкеров артиллерийских и кавалерийских училищ, была сформирована первая на Кубани Отдельная офицерская батарея, командиром которой был назначен Гв. артиллерии капитан Б. Ожаровский, происходивший из оренбургских казаков. Брат его, первопоходник вместе с женой, сотник Сергей Ожаровский был офицером Запорожского полка; второй брат Михаил, полковник Лейб-Гвардии Финляндского полка, — тоже первопоходник.
Пишущий эти строки, чей законный отпуск с театра военных действий совпал с этими днями пребывания в Екатеринодаре, был назначен вахмистром этой батареи.
Ввиду того, что кубанские казачьи батареи ещё находились на фронте, а положение в столице Войска было напряжённое, батарее была дана задача охраны Кубанского правительства и его Войскового Атамана. Поэтому она и была расквартирована вблизи атаманского дворца в казармах Кубанского Гвардейского дивизиона. [417]
Просуществовав всего один месяц, эта Отдельная офицерская батарея была расформирована. Не могу не вспомнить курьёза, когда командир батареи наше месячное жалованье выдавал при помощи ножниц — это были листы дешёвеньких «керенок»... завоёванных революцией на смену полноценному рублю царского времени.
1 декабря 1917 г. приказом нач. артиллерии Кубанского Войска ген. Чумаченко была сформирована 2-я Кубанская казачья пластунская батарея под командой только что прибывшего с фронта есаула Юрия Ф. Корсуна — казака ст. Елизаветинской из доблестной артиллерийской семьи генерала Ф. Д. Корсуна, кавалера Георгиевского оружия, кадрового офицера 3-й Кубанской каз. конной батареи. На должности взводных и младших офицеров получила назначение та же молодёжь, номерами стали юнкера, а ездовых набрали из казаков станиц Пашковской, Вознесенской, Екатериновской и др. На должность мл. офицера и начальника команды разведчиков назначен был я.
Но уже в конце декабря месяца приказом командующего войсками Кубанского Края ген. Чёрного взвод нашей батареи был назначен в экспедицию на Тамань. Эту экспедицию должен был возглавить бывший член Гос. Думы, а позже комиссар Временного правительства Кубанского края — казак ст. Брюховецкой подъесаул Кондратий Лукич Бардиж.
Эта экспедиция военно-политического характера по плану, выработанному её возглавителем, должна была совершиться по железной дороге — по многим причинам стратегического и тактического расчёта.
Для этого задания требовался (на всякий случай!) не обыкновенный поезд, а нечто более солидное, но этого у казаков тогда ещё не было. Решено было соорудить своими средствами «бронепоезд», что и было осуществлено на Черноморском вокзале Екатеринодарского жел.-дорожного узла. Нужно было довольствоваться тем скудным подручным материалом, который оказался в то время под руками. Но молодость с её задором, силой воли и жаждой [418] подвига во имя Родины не остановилась перед этими препятствиями. Среди казаков нашлись мастера — слесари, кузнецы, плотники, а среди офицеров — инженеры различных специальностей. Все они быстро засучили рукава черкесок и... план был быстро составлен. Выбрали достаточное количество хороших открытых платформ и крытых вагонов. На двух платформах соорудили подставки для орудий (скорострельные пушки образца 1902 г.). Подставками служили рамы из крепких дубовых шпал, врубленных одна в другую по ширине, равной расстоянию между колёсами лафета, с крестообразной перекладиной, в которой была втулка посередине, проходящая и через пол платформы. Получилась таким образом подвижная рама с орудием на ней, позволявшая поворот орудия под различными углами, почти до ¾ окружности, для обстрела, за исключением лишь той части, горизонт которой закрывала стена впереди (или сзади) идущего вагона. На двух таких платформах были установлены орудия, а на двух других — пулемёты. Прислуга на них закрывалась стальными щитами, утверждёнными около орудий и пулемётов, а вдоль бортов в два ряда были положены мешки с песком. Такими же мешками с песком были обложены внутренние стенки крытых вагонов, где в «спокойное время» находилась прислуга орудий и часть пехоты отряда.
Все вагоны и паровоз были связаны телефоном с центральным вагоном (классным) начальника отряда и его штаба. Весь этот «бронепоезд» состоял из 8 объектов: 2 орудийных платформы, 2 пулемётных, 2 крытых вагона, 1 классный и паровоз. Паровоз с классным вагоном были посередине, а от них симметрично в обе стороны — по одному закрытому вагону, по пулемётной и орудийной платформе.
В начале января 1918 г. «бронепоезд» был готов, и мы, снабжённые снарядами, патронами и довольствием, получили приказ выступить (точного числа сейчас не помню) по направлению станиц Медведевской, Тимошевской и Приморско-Ахтарской. [419]
Артиллерийской частью командовал наш командир батареи есаул Ю. Корсун, пулемётчиками и пехотой — капитан Раевский, а во главе всего отряда стоял подъесаул К. Л. Бардиж. Он пользовался среди казаков большой популярностью, а потому являлся самым подходящим лицом для выполнения поставленной ему задачи: повлиять на «нейтральную» молодёжь — фронтовиков, прибывших с фронта по дороге через бурлившую в революционном котле Россию и отчасти хвативших отравной пропаганды «миротворцев» большевиков. И не для них предназначался сей бронепоезд, а были сведения о том, что прососавшиеся сюда солдаты-большевики из 39-й дивизии с Кавказского фронта, получившие поддержку у единомышленников — «иногородних», «пошаливают» в этом районе, имея связь через Азовское море. Не знали тогда и не думали профессиональные, продажные предатели своего отечества, что они другим и самим себе подготовляли, а за ними вслепую шли те, кому нравились посулы «рая на земле». Жизнь показала противоположное, а доверчивость была строго наказана. Стариков в то время перестали слушать: «Вы, старые, не знаете ничего...»
По приказанию К. Л. Бардижа кровопролитие всюду, где только к этому представлялась возможность, избегалось, и к счастью, настоящих крупных боёв нигде и не было. Бронепоезд, подходя к станциям, задерживал ход, стрелковая цепь из него рассыпалась по сторонам от него и медленно, идя параллельно, приближалась к станции. На станции Бардиж держал речь к собравшимся казакам, и старики нас очень радушно поддерживали, присоединяясь. В станице Медведовской была первая группа во главе с полк. Демяником (погибшим в Первом походе).
Молодёжь вначале относилась с некоторым недоверием. Однако «нейтральные» казаки очень скоро выздоровели и присоединялись к нам позже в Первом, а особенно во Втором походах.
Только на конечной станции Приморско-Ахтарской [420] нам пришлось применить наши орудия по удиравшим на лодках в море большевистским агитаторам и убийцам.
Экспедиция, продолжавшаяся всего несколько дней на линии Екатеринодар — Приморско-Ахтарская, вернулась в Екатеринодар, а взвод пошёл на соединение с батареей на Кавказский фронт, тогда образовавшийся. А затем, через месяц с небольшим, вся батарея, в составе всех вооружённых сил Екатеринодара, вышла в 1-й Кубанский поход.
После занятия Екатеринодара, в августе, Вторая Кубанская каз. пластунская батарея была упразднена, а из людей её, с добавлением новых, сформирована 6-я Кубанская каз. конная батарея под командой произведённого в полковники Ю. Корсуна. Батарея принимала активное участие в боях на многих участках фронта и в составе различных отрядов и соединений под Ставрополем, Царицыном — Камышином и, наконец, в Донецком каменноугольном районе, откуда начался наш «исход». Сам командир полковник Корсун стал жертвой бича того времени — «испанки» — и умер в январе 1920 г. Он похоронен в Екатеринодаре рядом со своим старшим братом Львом (тоже артиллеристом по образованию, но перешедшим в конницу), погибшим на фронте 1-й мировой войны.
К несчастью, батарея при отходе от Екатеринодара на юг в марте месяце была врасплох захвачена «зелёными», и сведений о её конце не имеется. Только мне, находившемуся в это время по делам службы в Екатеринодаре и оказавшемуся отрезанным от батареи, удалось с последним поездом из Екатеринодара попасть в Новороссийск и лечь в госпиталь, заболев той же «испанкой». На пароходе «Брюэн», под охраной индийских сипаев, нас доставили в Салоники за проволоку английского лагеря, где до нас содержались большевистски настроенные русские солдаты Салоникского фронта. Союзники по войне англичане нас обезоружили.
Из офицеров трагически закончившей своё существование батареи нужно сохранить память: Николая Д. Колоколова, [421] Александра Клименко, Александра Иванова, Георгия Левандовского, Сергея Полякова; из юнкеров Киевского Николаевского и Михайловского артиллерийских училищ: Диденко, Винникова, Моисеенко, Паласова, Зиньковского, Богданова, Тер-Азарьева и др.; казаков станиц: Пашковской, Екатериновской, Вознесенской, Усть-Лабинской и др.
Хвала погибшим, а живущим — «Алла верды».
Вечная память погибшему от руки убийц — расстрелянному позже в Туапсе вместе со своими сыновьями — Кондратию Лукичу Бардижу.